Сергей Дигол - Отпечатки на следах [СИ]
Он подобрал ее точно там же, где оставил в прошлый раз — за пару кварталов от дома, и сразу подтвердил, что никакое это не свидание. Никакого ресторана, никаких цветов — а впрочем, вспомнила Наташа, и в первый раз ничего такого не было.
— Понимаешь, — заговорил он, и Наташа поняла, что начнет Константин издалека, — телевидение — это совершенно другой мир.
— Да–да, — перебила она, — комплексное воздействие на органы чувств, гипнотизация сознания. Ты собираешь прочесть мне лекцию для первокурсников?
— Вообще–то я о другом, — растерялся он. — Я всего лишь хотел сказать, что бабки совсем другие.
— Ну да, — она вдруг почувствовала невероятную легкость и, более того, свое превосходство над ним, — ты же у нас телекиллер. Кстати, ты платишь налоги?
— А что? — не понял Константин.
— Да так. Киллеры, кажется, не платят. А вот телевизионные, — она демонстративно почесала в голове.
— Послушай, — он похоже решил перехватить инициативу, — я тебе работу предложить хочу.
— Ух ты! И что мне предстоит? Делать минет в прямом эфи…
— Перестань! — прикрикнул он. — Зачем ты так? Я ведь серьезно. Ты — хорошая журналистка, я изучал твои материалы. Будешь делать скандальные репортажи в моей программе, разоблачения. Ну, ты понимаешь. Мой анонс твоего репортажа — это будет как косточка для собачки: зритель уже будет знать, что его ждет горяченькое и начнет истекать слюнями. Отличный тандем может сложиться, ты не находишь?
Наташа прищуренно рассматривала Константина. А он красивый, подумала она: высокий лоб, острый нос, выдающийся волевой подбородок.
— Ты меня извини, Костя, — она положила ладонь на его колено, — но я тебе отчего–то не верю. Зачем я тебе? У тебя на нашем молдавском небосклоне и без меня популярность неземная.
— Популярность, — с внезапным отчаянием вздохнул он, — сдуется скоро моя популярность. Как дырявый мяч.
Наташа отвернулась и помолчала.
— Что–то случилось? — спросила она.
— Хозяин продает канал.
— Ну и что?
— Ничего. Хорошего ничего. Продает одной коммерческой структуре.
— И что, я спрашиваю?
— Крышка мне, вот что. Сценарий–то программы он расписывал. Ну как, — помялся Константин, — он определял темы. Сегодня надо наехать на министра икс, а через неделю — на депутата игрек. И вываливал гору компромата — на, мол, Костя, собери паззл так, чтобы все взвыли.
— Это я понимаю.
— А теперь все, меценатство закончилось. Третьяковщина там, савваморозовщина, блядь. Новым хозяевам прибыль нужна. А это значит — мультяшки, спизженные голливудские премьеры, эротика после одиннадцати. Ну и реклама, само собой.
— У тебя же рейтинговая программа.
— Какой там на ху… — он стукнул кулаком по рулевому колесу, — рейтинг сдуется за месяц, это максимум. Если информации не будет. А откуда я ее теперь брать буду? У прежнего, что ли, хозяина, клянчить: ну, одолжите, Серафим Иваныч, ну по старой дружбе! Или платить ему, что ли? Так плевал он на мои бабки со своими миллионами.
— А с собой он тебя не собирается забрать?
— Куда? — горько усмехнулся Константин, — мне кажется, он вообще решил выйти из игры, свалить в какой–нибудь Лихтенштейн или вообще на островок.
— Ну, хорошо, — сказала Наташа, — а мне, мне из чего репортажи лепить? Если даже у тебя облом вырисовывается.
— Вот я и подумал, — словно продолжая начатую мысль, наклонился к рулю Константин, — твой муж — он ведь в главном комиссариате…
Наташа мысленно поблагодарила себя, что не успела пристегнуться, это сократило ей время для прощания, а прощаться с Константином вслух ей не хотелось. И все же жирную точку она поставила. Хлопнув изо всех сил дверцей «бэхи» — так, что наверху что–то затрещало, словно кто–то вытряхивал ковры. Наташа подняла голову — явно отходившие ко сну вороны мгновенно проснулись, и, раздраженно каркая, закружили над тополем — согнанным местом обитания.
— Идиотка! — услышала она через полуспущенное стекло автомобиля. — Можешь забыть о своей карьере, сдохнешь в своей вонючей газетенке! Больная…
— Сволочь! — огрызнулась Наташа и дважды треснула кулаком по багажнику, а еще однажды рассекла кулаком воздух, когда черный БМВ, взвизгнув колесами, а может, тормозами, стал трусливо удирать — ровно до первого перекрестка, повернув на котором, он исчез.
Как хотелось верить Наташе — из ее жизни и навсегда.
8
Осознание произошедшего отняло у майора Апостола никак не меньше получаса. Он никак не мог заставить себя сесть за рабочий стол, все расхаживая по своему небольшому кабинету, передвигая стулья и перекладывая с место на место бумаги и папки. В голову лезли сплошь лишь хорошие воспоминание и чаще всего — знакомство с Наташей, случившееся здесь же, в этом же кабинете.
— Вот так номер, — пробормотал Николай Андреевич и все же присел, правда на подоконник.
Изумление не отпускало его, как назойливый приступ радикулита, но в отличие от спинного недуга, это ощущение ему хотелось продлить как можно дольше. Дело у майора никто не отобрал, а подробности он получил при встрече с адвокатом Сорочана.
Тот был предельно деловит и откровенен.
— Воля ваша, Николай Андреевич, но случай странный, вы не находите? — спросил он, перебирая зеленые четки.
Майор слегка поежился.
— Да, пока вопросов больше чем ответов.
— Вот именно, — подтвердил адвокат и продолжил с неожиданно прямотой, — я хотел бы, чтобы вы продолжали вести дело.
— Не понял, — Николаю показалось, что он ослышался.
— Все вы поняли, — холодно заметил адвокат, — мы — я и мой клиент, сделаем все возможное, чтобы расследование вели именно вы. До полного раскрытия дела.
— Вот оно что.
— Вас что–то смущает?
— По–моему, это не совсем в сфере вашей компетенции.
— Да бросьте, — поморщился адвокат, — в нашей, в нашей, в чьей же еще? Интерпретация происшедшего моим клиентом вынуждает меня настаивать на самом беспристрастном и профессиональном расследовании, а более подходящей, чем ваша, кандидатуры, нам не найти.
— Вы говорите так, — усмехнулся Николай, — как будто этот вопрос уже решен.
— А он уже решен, — быстро сказал адвокат, — вы будете вести расследование и точка. И знайте, мне нужен объективный результат. Нужна правда, понимаете? Что будет дальше — будем решать по обстоятельствам, но для этого нужна объективная картина произошедшего. А пока мы имеем какие–то нелепые, разбросанные, в эпицентре взрыва фрагменты.
— Я работаю над тем, чтобы собрать их воедино.
— Не сомневаюсь. Кстати, предлагать вам ничего не буду, учитывая вашу незапятнанную репутацию, — он сделал маленькую паузу, — или все же…
— Вы это о чем? — насторожился Николай.
— Я и не сомневался, — улыбнулся адвокат. — Но кое–что я вам могу пообещать. Никто у вас дело не отберет.
— Посмотрим, — пожал плечами Николай.
К Лилии Сорочан он приехал спустя еще сутки. Она уже вышла из больницы, причем отпустили ее почти сразу — через пару часов после поступления. Ссадина на скуле была скрыта изящнее некуда — поверх крема, пудры и чем там еще принято у женщин тонировать лицо, была наложена искусственная родинка, смотревшаяся, однако, совсем как настоящая. Она встретила майора в желтом свитере с рукавами до пальцев, и Николай подумал, что одежда в данном случае выполняет схожую с тональным кремом роль, скрывая от посторонних глаз следы от веревок на запястьях.
Лилия провела Николая в огромный, с пять, наверное, его квартир (включая балкон), зал с бежевым диваном, покрытым белой ворсистой шкурой, картинами вдоль стен и круглым темно–вишневым столом посередине. Она указала ему на кресло у окна, а сама стала нервно прохаживаться между диваном и столом, теребя длинные рукава свитера.
— Поймите, это не каприз, — чуть напряженно заговорила она, — я недаром звонила, попросив вас приехать как можно быстрее.
— Я вас слушаю, — участливо кивнул Николай.
— Просто могло так случиться, что приедь вы чуть позже, вам пришлось бы освидетельствовать мой труп.
— Боже мой, это еще почему?
Она шумно вздохнула и заходила быстрее.
— Потому что кое–кто очень не заинтересован в моих показаниях.
— Знаете, — улыбнулся Николай, — а ведь позавчера я мог бы вас и арестовать.
— Лучше бы вы меня арестовали, — пробормотала Лилия. — Не тряслась бы дома со страха, да и к мужу поближе. А кстати, за что вы собирались меня арестовать?
— Ну, к примеру, как возможную соучастницу преступления.
— Я — соучастница? — остановившись, Лилия ткнула себя в грудь.
— Пока одно можно сказать: вы точно не стреляли в жертву. Это сделал ваш муж.
— Я это знала с самого начала. Более того, я это видела. Что в этом нового, не понимаю?
